Владимир СОЛОВЬЕВ (1853-1900)

Основные положения философии Владимира Соловьева кратко

Владимир СОЛОВЬЕВ вошел в историю культуры созданием философской картины мира, освященной идеей образа Бога, светом Добра и видящихся философу путей к человеческому счастью. Философский образ Богочеловечества и Богочеловека стал для него воплощением Идеала, нравственного ориентира для людей. Потому этот образ стал объединяющим началом, основой Всеединства, в понятие которого философ вкладывал глобальный смысл. Всеединство мира, онтологическое всеединство определяет собой всеединство гносеологическое, всеединство нравственное, всеединство разума. В мировоззрении Вл.Соловьева нет места плюрализму. Идея объединения, а не противоборства, составляет основу его мировоззрения. Идея единства выступает у Соловьева как объяснение мира, его познания и одновременно как способ его преобразования, исключающий, как и у Достоевского, насилие. Человечество, по Соловьеву, едино своим движением к нравственному совершенству, к одухотворенному бытию. У Соловьева – это движение к идеалу внутреннему, а не внешнему, идеалу, требующему трудной работы души, стремящейся к Богочеловечеству. Философские образы Соловьева — это «всечеловеческий организм», «всеединая личность», «всеобщий прогресс», «внутреннее единство умственного мира», а в их основе единство человека и природы, неразделенность их существования, а потому неразделенность знания о них. «И идеальные построения трансцендентных философов, и механические построения философствующих натуралистов не только смысла вселенной не открыли, но и путь к нему затеряли», – считал Соловьев, далее уточняя: «…понять смысл мира — значит прежде всего понять внутреннее и необходимое соотношение между двумя терминами действительного познания — человеком как познающим и природой как познаваемою».

Потому и философия, по мнению Соловьева, должна быть не равнодушным логическим расчленением мира с целью его упорядочения, а духовно-разумным его постижением, способным стать основой нравственного преобразования человека, народов, живущих на земле, бытия в целом. Он был убежден, что «философия в смысле отвлеченного, исключительно теоретического познания окончила свое развитие и перешла безвозвратно в мир прошедшего».

Достоевский был для Соловьева мыслителем, глубоко проникнувшим в постижение сути бытия, а потому сути общественного движения. Имевший свое собственное самостоятельное понимание происходящих в мире и России социальных процессов, Соловьев справедливо признавал неоспоримые заслуги Достоевского в объяснении действительности, позволившие ему видеть «не только вокруг себя, но и далеко впереди себя», быть способным разглядеть жизнь и в прошлом ее развитии, и в будущем ее движении. «Он предугадывал повороты этого движения и заранее судил их», – писал Соловьев о Достоевском, подчеркивая: «Он судил о том, что знал, и суд его был праведен. И чем яснее становилась для него высшая истина, тем решительнее должен был он осуждать ложные пути общественного развития». Предельно высокая оценка философии Достоевского.

Нравственные философские искания Достоевского получают у Соловьева полную поддержку. Бытие, по Соловьеву, в его философском истолковании, наделено разумно-нравственными характеристиками, и противостояние Добра и Зла выступает главной онтологической и гносеологической дилеммой. Соловьев принимает идею Достоевского о единстве добра и истины, о ценности истины как пути к воплощению добра и, объясняя Достоевского, объясняет свою собственную позицию, когда пишет, что для Достоевского истина, добро и красота – «были только три неразлучные вида одной безусловной идеи… Истина есть добро, мыслимое человеческим умом; красота есть то же добро и та же истина, телесно воплощенная в живой конкретной форме. И полное ее воплощение уже во всем есть конец, и цель, и совершенство, и вот почему Достоевский говорил, что красота спасет мир».

Соловьев понял и развил одно из важнейших философских открытий Достоевского о возможности только добровольного, естественного пути к Добру, пути, основанного на внутреннем человеческом принятии христианских начал жизни. Соловьев писал: «Мир не должен быть спасен насильно. Задача не в простом соединении всех частей человечества и всех дел человеческих в одно общее дело. Можно себе представить, что люди работают вместе над какой-нибудь великой задачей и к ней сводят и ей подчиняют все свои частные деятельности, но если эта задача им навязана, если она для них есть нечто роковое и неотступное, если они соединены слепым инстинктом или внешним принуждением, то, хотя бы такое единство распространялось на все человечество, это не будет истинным всечеловечеством, а только огромным «муравейником»… Против такого муравейника со всею силой восставал Достоевский, видя в нем прямую противуположность своему общественному идеалу. Его идеал требует не только единения всех людей и всех дел человеческих, но главное — человечного их единения. Дело не в единстве, а в свободном согласии на единство. Дело не в великости и важности общей задачи, а в добровольном ее признании».

Соловьев – один из выразителей светлого миропонимания, пронизывающего русскую классическую философию. Он, как и Достоевский, философ Добра, не только как мыслитель, стремящийся к нему, но и как теоретик, убежденный в том, что Добро – основа жизни, ее смысл. Соловьев понял Достоевского в его сложных исканиях, в обоснованиях добрых начал жизни, в утверждении жизни как таковой в ее подлинно человеческих качествах, в вере в Добро, основанной на философском доказательстве его экзистенциального смысла. Соловьева объединяет с Достоевским не только неприятие зла, не просто эмоциональное отвращение от него, а осознание Добра как основы бытия в результате постижения существа жизни. Соловьев понимал, что Достоевский, как никто другой, познал глубины человеческого падения, глубины зла и безумия людей, вместе с тем никогда не принимая их за норму жизни, не допуская того, чтобы нравственный недуг стал основой переделки мира.

Потому он писал: «Гуманизм есть вера в человека, а верить в человеческое зло и немощи нечего – они явны, налицо; и в извращенную природу тоже верить нечего – она есть видимый и осязательный факт. Верить в человека – значит признавать в нем нечто больше того, что налицо, значит признавать в нем ту силу и ту свободу, которая связывает его с Божеством…»

Соловьев считал важным подчеркнуть, что для Достоевского путь зла – это путь самоубийства человечества. «К самоубийству приходит всякий, – рассуждал он, – кто сознает всечеловеческое зло, но не верит в сверхчеловеческое Добро».

Как и Достоевский, Соловьев не был утопистом. Считая единственно реальным образом жизни человечества стремление к добру, он понимал бесконечную сложность следования этому. Философская картина мира, созданная Соловьевым, абстрактна, ему важна общая идея, определяющая жизненные принципы, которым необходимо следовать: «Не в нашей власти решить, когда и как совершится великое дело всечеловеческого единения. Но поставить его себе как высшую задачу и служить ему во всех делах своих – это в нашей власти. В нашей власти сказать: вот чего мы хотим, вот наша высшая цель и наше знамя – и на другое мы не согласны».

Будущее благополучие и России, и человечества в целом виделось ему в следовании нравственным ориентирам христианства.

 

Оцените статью